Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /
Но тут он увидел ползущего советского воина, который тянул корову за верёвку. Мальчишка громко заорал и помчался в сторону немецкого часового. Такой реакции Коля от пастушка не ожидал. Он пустил в немца очередь из автомата, встал во весь рост и стал бежать по проходу, продолжая тянуть корову. Сразу же появились 10-12 немецких солдат и погнались за ним. Я вынужден был открыть по ним огонь из пулемёта. Они залегли, но по Николаю стали стрелять несколько миномётов. Мины падали вокруг него. От их разрывов взрывались противопехотные мины на поле. Я был поражён, как в этом вихре осколков Коля ещё жив. В это время корова, которую, видимо, поразило осколками, метнулась в сторону, и под ней взорвалось несколько мин. Она упала замертво. Коля бросил верёвку и пополз быстро по проходу к нашему переднему краю. Это спасло ему жизнь. Кроме меня оказался ещё один свидетель его операции по захвату коровы. Это был связист Витя Брикус (позже он перешёл в разведку), который исправлял разрыв телефонной связи в этой части переднего края. Мы с ним встретили Николая возле нашего минного поля и увидели, что он весь в крови. Несколько осколков всё же достали его, но, к счастью, кости были целы. Мы хотели отправить его в медсанроту, но Коля, ни за что не соглашался, чтобы скрыть свой самодеятельный «поход» за коровой от командования. Но ему нужна была медицинская помощь. Я перевязал ему ногу, руку и живот, наложил жгут, после чего уговорил его, что приведу в наш шалаш санинструктора разведроты Наташу Козлову и попрошу ее не афишировать его ранений. Когда я пришел за Наташей, выяснилось, что командир роты разведки К. В. Сысоенко уже знал о «разведке» Салопёка за коровой, о чём ему сообщили офицеры из 1-го ОСБ, державшего оборону на том участке. Они пожаловались, что какой-то разведчик огромного роста спровоцировал миномётный обстрел нашего переднего края, в результате которого был легко ранен один боец. Для Сысоенко не составило труда догадаться, кем был этот разведчик, так как второго такого гиганта у нас не было. Мне пришлось раскрыться перед Константином Васильевичем и слёзно просить его не докладывать командованию бригады об этом инциденте. Я объяснил ему, что это был первый активный выход Салопёка, что он проявил исключительное мужество, сноровку и хитрость, которые ещё принесут пользу в поисках, куда он теперь обязательно начнёт ходить. Сысоенко согласился частично. Он не имеет права не донести в штаб о случившемся, но сообщит только Туровцу, а того мы будем вместе просить «покрыть» Салопёка. Сысоенко знал, что Туровец относился ко мне с большим уважением и был уверен, что нам удастся уговорить его стать на нашу сторону. Так и произошло. Комроты по телефону попросил Туровца приехать в роту, где мы вдвоём убедили его, что поступок Салопёка необходимо скрыть от комбрига, начальника штаба и особенно от начальника контрразведки и прокурора. Иначе Салопёка отдадут под суд, и это отразится на репутации всей разведроты. Я привёл Наташу Козлову в наш шалаш, где она сама, под местной анестезией, вынула из тела Коли три или четыре осколка, обработала раны, перевязала, и через неделю он полностью выздоровел. За эту неделю я провёл с Колей огромную «воспитательную работу», объясняя ему, сколько ребят и особенно наших командиров и начальников с риском для себя покрывали его, спасали от трибунала. Теперь он будет последней неблагодарной свиньёй, если не начнёт ходить в поиски за «языком». С его силищей и сноровкой он будет очень полезен в поиске, а кроме сухаря и ста граммов водки ему будет поручено конвоирование пленного в штаб, где его накормят до отвала. Коля долго молчал, раздумывал, а через неделю вызвался идти за «языком» сам. Он действительно приволок в мешке пленного, и не сказав никому, на каком участке взял его, повел немца в штаб. Но по дороге Салопёка встретил новый комиссар бригады — пехотный подполковник, назначенный вместо погибшего своего «морского» комиссара Владимирова. Не знакомый с традициями разведчиков, комиссар приказал Салопёку пленного сдать ему и немедленно возвращаться назад, чтобы взять контрольного «языка». Все дело было в военной целесообразности, пленный Салопёка оказался из новоприбывшей, никому не известной части, и штабники потребовали дополнительной проверки данных. Но у Салопёка, у которого уводили давно желанный трофей, была совершенно иная логика: пленного отдавать он категорически отказался. Тогда комиссар приказал адъютанту разоружить разведчика, не подчинившегося приказу. Салопёк снял с плеча автомат и застрелил немца, разом решив все проблемы. Через три дня трибунал, прибывший в часть, дал Салопёку десять лет, предоставив возможность искупить свою вину тут же, на фронте. А поскольку дальше разведки посылать штрафника было некуда, Салопёк снова оказался в нашем шалаше из ельника.
Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /