Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /
Первого мая 1943 года после неудачного ночного поиска считаем потери, хороним трех товарищей. Убит мой ближайший друг Коля Салопёк, с которым прошли рядом весь трудный фронтовой путь.… В мае 42-го года бригаду морской пехоты, потерявшую 85 процентов личного состава, направили на доформирование в станицу Крымская Краснодарского края. После падения Севастополя бригада получила пополнение из черноморских моряков, но не успела закончить формирование, и была спешно брошена для противодействия прорвавшимся немецким войскам. 154-я ОМСБр вошла в состав 64-й армии генерала Колпакчи (позже ею командовал генерал Шумилов, а его заместителем в 1942 году был генерал Чуйков). Как мобильная часть она прикрывала отступление армии и постоянно вела арьергардные бои с передовыми частями немцев, рвавшимися к Сталинграду. (Позвольте пояснить, что «генерал-майор КОЛПАКЧИ В.Я. до 3.8.42 г. был командующим 62-й армии; генерал-лейтенант ЧУЙКОВ В.И. был командующим 64-й армии, но с 28 июля 42 г. командующим 64-й армии стал генерал-майор, а с 31.12.42.г. – генерал-лейтенант ШУМИЛОВ М.С.; заместителем был ЧУЙКОВ В.И.; с 10.9.42 г. командующим 62-й армии стал генерал-лейтенант ЧУЙКОВ В.И.». /Академик А.М. Самсонов «Сталинградская битва», 4-е изд., испр. и доп., М., «наука», 1989, с. 531-532/. – Д.В.). Из Крымской мы выехали примерно 15 июля. 22 июля бригада вышла с боями на западный берег Дона (правый). На Дону, примерно в 18 км ниже по течению станицы Нижнее - Чирской, ей удалось задержать наступление немцев на три дня. Упорные бои начались 24 июля рано утром. Авиации немцев была тьма. Немцы пытались с ходу форсировать Дон. Не удалось. «Ворошиловский» деревянный мост мы взорвали в ночь с 23 на 24 июля и устроили переправу. Но огромное превосходство авиации немцев действовало на наши отступающие войска угнетающе. Мы не только несли большие потери при бомбёжках, но это подавляло морально, когда весь световой день небо было черно от армад самолётов с крестами, а «рама» (Фоккер — Вульф 196) висела над Доном постоянно и корректировала огонь артиллерии по нашим войскам, обороняющим переправу. И тогда наши разведчики, которые постоянно находились среди наступающих немецких войск, и поэтому совершенно не опасались вражеской авиации, предложили командованию бригады навязывать немцам ближний бой, то есть соприкасаться с ними вплотную — в десятках метров. Нас послушали, и батальон Рубана И. Н. именно так и действовал при обороне у реки Аксай. Рискуя поразить своих, авиация фашистов перестала бомбить наши боевые порядки. Это подбодрило моряков, которые всё чаще контратаковали, навязывая противнику ближний бой, а когда тот отступал — врывались в немецкие траншеи. Переправу мы держали у Дома отдыха. Начальником был назначен Туровец А. Н., а я — его заместителем. Стояла безоблачная очень жаркая погода. Наша задача была такова: разбирать домики, строить плоты и переправлять на них отступающие части, которые должны были закрепиться где-то на огневом рубеже в районе реки Аксай возле хутора Верхнее - Кумский. Но когда мы успешно переправили подразделения своей бригады, в том числе батальон Рубана И. Н., шедший последним, из штаба 64-й Армии пришел приказ (по-моему, уже не Колпакчи, а Чуйкова), чтобы мы переправу держали и переправили ещё две полуразбитые дивизии. Фактически же мы переправили много частей не только 64-й Армии, но и других. Множество было неорганизованных солдат и подразделений, которые просто бежали, многие в панике. Если память мне не изменяет, это были бойцы 214 и 229 стрелковых дивизий; нам сообщили, что всё командование разбомбили, что штабы уничтожены, потеряно руководство. Туровец А. Н. и ПНШ-1 (кажется, Семёнов, но это не точно) наспех сколачивали из этих бегущих более или менее боеспособные подразделения, назначали командиров и направляли их в распоряжение начальника штаба 154-й Ермишкина (только, что назначенного на эту должность). Числа 26 или 27 июля я, как обычно, в одних трусах, сопровождал вплавь плоты с пушками, пулемётами и миномётами. Задача: как можно выше по течению их высадить и вернуть плот, так как течение было очень сильным и обычно за ходку туда и обратно плот сносило километра на три и более. Вместе с двумя моряками — разведчиками Кормовых Пашей и Кудриным мы, вернувшись на правый берег, как бурлаки, тащили плот вверх до Дома отдыха, где нас ждали уже очередные «пассажиры» и техника. Работали круглосуточно и очень уставали. В этот раз Туровец приказал переправить вплавь лошадей, взятых с конезавода. Я никогда лошадей не купал, но один разведчик — Оксенюк, считавший себя опытным лошадником, сказал, чтобы я привязал уздечку одной лошади к хвосту другой, и так цепочкой десять штук. Сам я должен был плыть впереди и тащить за уздечку первую лошадь. Лошади хорошо плавают, и я их легко переправлю. Я хотел взять с собой ещё одного моряка, чтобы плыл рядом и страховал лошадей: вдруг лошадь испугается (ведь шла бомбёжка и обстрел Дона в районе переправы) и захочет повернуть.… Но все были заняты на плотах, как раз переправляли тяжёлые миномёты, и Туровец велел мне одному тащить лошадей. До середины реки (метров 40) проплыли благополучно. Но тут пролетела «рама» и сбросила две 50-килограммовые бомбы почти рядом с цугом лошадей. Лошади набрали в уши воды (это, как выяснилось, очень опасно) и одна стала тонуть, потянув за собой всех. Я успел отвязать уздечку второй лошади от хвоста первой и тем самым спас эту первую. Остальные затонули. Когда я вернулся, то на переправе стоял высокий, плотный начальник со свитой, хотя и в солдатской гимнастёрке. По тому, как он зычно распоряжался и матерился, я понял, что это высокое начальство. Туровец и ПНШ-1 стояли перед ним навытяжку и в чём-то оправдывались. Я кожей почувствовал опасность, но улизнуть не посмел и с деловым видом спросил у Туровца, есть ли плоты и что переправлять. И тут заорал на меня большой начальник, как оказалось, исполняющий обязанности командующего 64-й Армии генерал Чуйков. Он прокричал, что сейчас меня, сопляка, расстреляет за то, что я потопил породистых донских рысаков, что как я посмел привязать уздечки к хвостам, ведь это заведомая погибель для лошадей, уж не вредитель ли я или немецкий шпион! Я сперва серьёзно не воспринял его угрозы, тем более о том, что он командующий армией, я ещё не знал. Я стоял перед ним в одних трусах и, чтобы разрядить напряжение и вызвать улыбку, сказал, что я могу немедленно доказать ему, что я не немецкий шпион. Для этого мне достаточно спустить трусы и показать ему свой обрезанный еврейский х... Чуйков оказался человеком без юмора, воспринял мои слова как оскорбление, разорался ещё хуже и даже произносил что-то о жидовской безрукости и болтливости. При этом он выхватил пистолет и выразил намерение расстрелять меня на месте. Меня буквально заслонил своим телом Туровец и сказал, что я лучший разведчик морской бригады, что на моём счету 12 «языков» (он намеренно преувеличил), и вся морская бригада не простит ему, если он меня расстреляет, хотя я, конечно, повинен в потоплении лошадей. Вступился за меня, точнее за честь еврейства, какой-то полковой комиссар из свиты Чуйкова, явный еврей, который сказал примерно так: «Постыдитесь, Василий Иванович, Вы обозвали моряка-разведчика жидом. Это позор! Я же знаю, что Вы коммунист- интернационалист, а не антисемит!». Чуйков «скис», спрятал пистолет и, обратившись к ПНШ-1 и Туровцу, сказал: «После соединения с бригадой передайте командиру моё распоряжение: этого топильщика лошадей примерно наказать, понизить в звании и доложить мне!» На том всё и кончилось, мне даже не доверили сесть за вёсла в лодку, на которой переправлялся на левый берег Чуйков. Спустя 25 лет, 2 февраля 1967 года на собрании защитников Сталинграда в театре Волгограда я подошел к Маршалу Советского Союза дважды Герою Советского Союза В. И. Чуйкову и спросил, помнит ли он, как в июле сорок второго хотел расстрелять меня за потопление лошадей. Он быстро и коротко отрезал: «Не помню!», не поинтересовавшись даже подробностями. Из чего я понял, что он всё помнит, но вспоминать об этом не хочет, может быть, даже стыдится. На следующий день, точнее ночью после этой встречи на Дону с Чуйковым, мы получили приказ уходить на левый берег, так как могли оказаться в окружении. 26 или 27 июля немцы разбомбили железнодорожный мост у станции Нижнее - Чирской, 29 или 30 июля в командование 64-й Армии вступил генерал Шумилов М. С., а Чуйков остался его заместителем. Однако тут же он возглавил специальную опергруппу из частей 64-й и 51-й армий для организации обороны на реке Аксай, чтобы задержать наступление немцев — армии генерала Гота и дать возможность основным силам отступивших армий произвести перегруппировку. В группу Чуйкова попала и наша 154-я. Я на Аксае его не встречал, но ребята из батальона Рубана рассказывали, что он был в окопах и весьма дружелюбно и по-отечески беседовал с солдатами и матросами. 6 августа устроили наступавшим немцам хорошую «баню». Их заманили в балку, по которой «убегал от них в панике» взвод главного старшины Петрова, «убегал» до заранее отрытых окопов и замаскированных 76 мм и 45 мм орудий и 82 мм миномётов. Когда же орудия стали уничтожать танки прямой наводкой, немцы пытались убежать, но со склонов балки их расстреливали из пулемётов и миномётов две роты батальона.
За тридцать наша братва уничтожила семь танков и более двухсот гитлеровцев, а мы без труда взяли тогда двух «языков». Однако немецкое наступление продолжалось. Не прорвавшись возле хутора Нижнее -Кумский, немцы перенесли свой главный удар южнее, туда, где был стык нашей 64-й и 57-й Армии. Немцы заняли разъезд 74-й км и посёлок Зеты. Мы получили приказ передислоцироваться за ночь в этот район и выбить оттуда немцев. Рядом с нами действовала какая-то дивизия (номер не помню), командиром её был полковник Людников. Бои за этот посёлок и станцию Тингута мы вели с запада в течение примерно двух-трёх недель, а разъезд 74-й км взяли через два дня. Оттуда и наступали на Зеты и Тингуту. Бои были очень тяжёлые и ожесточённые. Людей не хватало. Пополнения не было, и разведчикам приходилось отражать атаки противника, сидя в окопах вместе с пехотой.
Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /